От изгнания — к Исходу, ч. 2
Тарвин Арам
Сильно было проклятие демона Малака, но он позабыл, что бороться с Боэтией — значит бороться с Треугольными Вратами.
И вот явилась Мефала и подхватила Боэтию, не дав той упасть. А следом явилась Азура. Яркой восьмихвостой кометой обрушилась она на землю и поднесла свой посох к устам Боэтии.
И знак врат опалил траву и землю, образовав вокруг триединства печать, вторившую музыке Рассвета. Азура выкрикнула собственное заклинание, но для последователей, что вслушались в него, оно прозвучало как прекрасная песнь: «УР ДРА АМАТРА! ФУ РОЗ ИСА МАЛ АККА!»
И с этими словами, ставшими проклятием для одних и благословением для других, Боэтия наконец изрыгнула Малака на твердые камни.
Но когда он поднялся, весь в крови и желчи, то предстал не презренным Малаком, а подобием того Тринимака, коего любили его последователи. На нем были новые доспехи, в руках он держал сверкающий красный топор, а шлем его был закрыт личиной — клыкастым лицом отвергнутого и угнетенного. Из глубин шлема донесся рык: «Ты позабыла, что значит быть в изгнании».
И тогда Малакат выкрикнул слова, кои никогда не произносились вслух. Небеса отверзлись, и хлынул дождь, и завыл налетевший ветер. Сама земля под Малакатом раскололась, и из трещин вырвались огонь и смерть.
Что произошло дальше, доподлинно неизвестно, но мудрые женщины северной Ресдайнии говорят, что треугольное поле божественного хаоса выдержало натиск. Мефала взяла треть присутствующих последователей и увлекла их на юго-восток, ибо она одна не страшилась хиста.
И Азура взяла другую треть последователей и увлекла их на раненный звездами восток, где им и было место.
И Боэтия, избавившись от остатков своей вины под солнцем, перенесла всех, кто остался, в Обливион. Земля, на которой они стояли, должна была уйти в море, но она не дала этому случиться. И о том еще будут рассказывать в грядущие времена.
Малакат, Боэтия и все оставшиеся последователи оказались в мертвом царстве дыма и пепла. Страшнейшее из смертельных проклятий Малаката ударило сюда, как и задумывала Боэтия.
Малакат рассмеялся: «Вот он, твой безмятежный рай. Подарок за твою службу королю. Ты позволила мне уничтожить его».
«Он мне не нужен, — отвечала Боэтия. — У меня много сфер, а дома мои неисчислимы».
«Я ни на миг не перестану охотиться на тебя», — зарычал Малакат. Он поднял свой топор и бросился в атаку. Боэтия же просто ждала, положив руку на рукоять меча.
Одним точным ударом она рассекла Малаката, и, когда он рухнул на пепельные пустоши этого мертвого царства, сами кости его стали их частью. Кровь Малаката впиталась в пепел, и вскоре он слился с сим царством.
Боэтия же некоторое время оставалась с выжившими последователями, и под воздействием ее учения и отголосков этого царства их кожа начала меняться. Наконец дух Малаката явился вновь, но был он тих и молча внимал ее словам.
Боэтия обратилась к духу: «Ты навязываешь свою волю проклятиями, которые, как знают твои последователи и ты сам, не являются истиной. Вот почему ты не ведаешь удовлетворения. Дабы обрести славу через борьбу и боль, ты должен познать путь слова и меча. Тебя должно испытывать до тех пор, пока в тебе не проявятся присущие герою черты. Ты должен понять, что есть воля против власти. Только тогда ты сможешь познать любовь».
И Боэтия начертала руками могущественный знак, который никогда более не повторяла, и заключила Малаката и всех его последователей в единую сферу — подобно тому, как скарабей поступает с навозом, и зашвырнула эту сферу из пепельного царства в самые горы Нирна.
Так появились бог Малох и великие орки, которые с тех пор становились сильнее, преодолевая невзгоды. Боэтия загнала Малоха в угол, дабы испытать свой народ. А Малох направлял свой, помогая ему выдержать бесчисленные испытания, что посылала Боэтия. Вместе противники закалили своих избранников и тем самым направили их к Исходу.
From Exile to Exodus, Pt. 2
By Tarvyn Aram
The demon Malak, though his curse was strong, had forgotten that to contend with Boethiah was to contend with the Triangular Gate.
Thereby came Mephala, who embraced Boethiah and held her from behind. And then came Azura, bright as eightfold comets, who fell to the earth with a fury and raised her staff to Boethiah's mouth.
And the sign of the gate burned the grass and soil, searing a sigil around the triune that echoed the music of Dawn. Azura shouted a spell of her own, though to the followers who truly listened it sounded like a beautiful song: UR DRA AMATHRA! FU ROZ ISA MAL AKHA!
And with those words, which were a curse to some but a blessing to others, Boethiah with her next expulsion drew out Malak and discarded him along the stones.
Yet as he rose, covered in blood and bile, he appeared not as the wretched Malak, but as something more akin to the Trinimac his followers had loved. He wore new armor, and held a gleaming red axe, and his helm bore a tusked visage of the spurned and oppressed. From beneath that helm he growled: "You have forgotten what it means to be an exile."
And then Malacath shouted words that had never been uttered. The sky split open with thunderous rain, and the wind howled a killing gale. The very earth beneath him was sundered, and from those pits rose fire and death.
What happened next is not truly known, but this is what the Wise Women of Northern Resdaynia say: The triangular field of divine chaos held for long enough that Mephala took a third of the followers in attendance and swept them away to the southeast, for she alone did not fear the Hist.
And Azura took a third of the followers in attendance and bore them to the star-wounded east where they belonged.
And Boethiah, tearing out the last of her guilt under the sun, transported all who remained into Oblivion. The land they had occupied would drift into the sea, but she had made it so that it was not destroyed. And it would have stories to tell in times yet to come.
Malacath, Boethiah, and all of the remaining followers found themselves in a deadened realm of smoke and ash. The worst of Malacath's fatal curse had fallen here, just as Boethiah designed.
Malacath laughed. "Your idyllic paradise. A gift for your service to the king. You let me destroy it."
"I have no need of it," Boethiah replied. "My spheres are many and my houses innumerable."
"I will never stop hunting you," Malacath snarled. He raised his axe and charged. Boethiah simply waited, her hand resting on the hilt of her sword.
And with a single precise cut, the whole of Malacath was cloven unto the ashen wastes of this dead realm so that his very bones formed a new foundation. His blood mingled with the ash and soon the realm was his.
Boethiah sat for a time with the followers who survived, and both by her teachings and the echoes of this realm, their skins began to change. At last, the spirit of Malacath reappeared, but he remained quiet and listened to the teachings.
Boethiah addressed the spirit. "You enforce your will with curses both you and your followers know are not true. This is why you are never satisfied. To achieve glory through struggle and pain, you must learn the way of the Word and the Sword. You must be tested until you bear the proper tendencies of the hero. You must come to understand the Will Against Rule. Only then might you know something of Love."
And Boethiah formed a mighty sign with her hands, one she would never make again, and Malacath and all of his followers were balled up into a singular sphere as the scarab bears dung, and she cast that sphere all the way from the ashen pit back onto the mountains of Nirn.
There emerged the god Mauloch and the great Orcs, who would from then on build their strength through adversity. And Boethiah set Mauloch into a corner to test her people. And Mauloch guided his people to weather the many assaults that Boethiah sent for them. Together, the adversaries hardened each of their chosen peoples, and therefore guided them further toward an Exodus.
