Последнее дополнение Биккус-Муза
Возможно, это мои последние записи для Архива. Возможно даже, что я буду лишен этой чести. Бедный я, бедный Биккус-Муз, чьим последним вкладом в литературу станет разгромный отзыв на суп с жареными щупальцами!
Я не верю своим глазам. Неужели все это происходит на самом деле? Книги падают и раскрываются. Само по себе это не заслуживало бы упоминания: книги в Апокрифе всегда ведут себя своевольно. Однако я вижу, как чернила отделяются от страниц. Поначалу еще можно было разобрать слова, но потом чернила соединились в сферу. Выглядит так, будто книжная оболочка потеряла свою книгу, но никакой оболочки тут не было. Чернильная сфера растет и колеблется. Она поднимается над полками и плывет по воздуху, выстреливая во все стороны струйками темной жидкости. Они застывают на полу лужицами, из которых через миг появляются силуэты.
Страницы судьбы! Эти силуэты — или фигуры — обретают плоть. Становятся чернильными смертными и чудовищами. Они двигаются сами по себе. Чернота на их коже тает. Этих существ воплотила в жизнь книга! Я вижу ожившие слова!
Я слишком далеко, чтобы слышать, говорят ли они, издают ли какие-либо звуки, — ну и хорошо! От них веет жутью. Они неправильные. Их не должно быть. А я-то думал, что обрадуюсь, если книжные слова оживут! Ведь тогда сухие исторические трактаты зачитывали бы себя вслух сами, а мне не приходилось бы портить глаза… Но сейчас я оцепенел от страха в своем укрытии.
Не знаю, что они со мной сделают, если найдут. То, что я знал, изменилось на глазах, а неизвестность страшит меня больше всего. Легкая смерть будет благословением. Тогда меня перестанет заживо пожирать страх.
The Last Addition of Bikkus-Muz
This may be the last time I can contribute to the bookshelves, and I may not even get that honor. Woe is the name of Bikkus-Muz, whose last known literary addition was a critique of fried tentacle soup!
I almost can't believe what my eyes tell me is occurring at this very moment. The books, they're falling open on their own. This alone would not be worth noting—as books in Apocrypha behave autonomously most of the time—but I can see the ink rising off their pages. The ink seemed legible at first, but then it flowed together until it coalesced into a ball. Now it appears as though a tomeshell were leaving its book, but there's no tomeshell in sight. The ball of ink stretches and distorts. It's moving, rising higher over the book, shooting streams of dark liquid in every direction. They pool on the ground, not moving for a moment before taking shape.
Fate's pages! The shapes—silhouettes, whatever you call them—appear as fully formed creatures. Mortals and monsters of ink. They can move independently. The darkness fades from their skin. The book manifested creatures. I'm witnessing words walking.
I'm too far away to hear if they speak or make noise of any sort, and for that I'm glad. The creatures feel sinister. They're wrong. Everything about this is wrong. I thought I would be joyous at the prospect of words literally coming to life. These dry history texts could read themselves to me, which would be a lot less strenuous on the eyes, but instead I'm rooted to my hiding place in fear.
If these creatures find me, I don't know what they will do. Now that what I know has changed in front of my eyes, I fear the unknown more greatly than I fear anything else. A simple death would be a blessing. It would stop this fear from consuming me whole.
