Аудиенции с императорами Длинного Дома
Из мемуаров Сентана Мариллина, помощника Совета старейшин
Впервые я предстал перед императорами из династии Длинного Дома еще совсем юным учеником-помощником имперского Совета старейшин — вскоре после того, как к власти пришел Дуркорах Черный Змей. То было смутное время, когда предпринимались попытки увязать имперские обычаи и традиции с правлением безжалостных и свирепых предельцев. Помню, как стоял позади советника, которому прислуживал, и готовил перья, чернила и пергаменты для ежедневных указов императора, стараясь не показывать, как сильно дрожат у меня руки. Как бы я ни был напуган — ведь я слышал истории о том, каким образом Черный Змей завоевал нашу Империю, — трудно было не заметить, сколько усилий прилагает император Дуркорах. Очевидно, он не получил никакого образования и почти ничего не знал о культуре, о правилах поведения при имперском дворе, но стремился держаться как истинный имперец. Он потребовал, чтобы его обучили всем необходимым процедурам, и, несмотря на явную нервозность и досаду, убил во время той аудиенции только одного помощника. К слову, именно этот его поступок и позволил мне завершить свое ученичество досрочно. В качестве помощника я имел честь предстать перед Дуркорахом лишь несколько раз. Как бы он ни старался, он так и не смог изменить свою грубую и жестокую натуру.
Совсем иным был сын и преемник Черного Змея — Морикар. Ему достались лучшие черты характера как предельцев, так и сиродильцев, что позволило Морикару стать сильным и умелым правителем. Имперское образование притупило, но так и не смогло полностью стереть предельское воспитание, благодаря чему император мог вникать в политические нюансы имперского двора и одновременно проявлять свирепость и безжалостность, из-за которых все так боялись его отца. Но страх перед Морикаром сопровождался невольным уважением. Он был не просто дикарем, играющим в императора. Он правил, полагаясь не только на физическую силу, но и на свой острый ум. Мне довелось увидеть и то и другое в действии в первый же день, когда я вошел в его тронный зал. Он был увлечен спором со своим наставником Абнуром Тарном и советником Ловидиком на тему того, как лучше подчинить провинцию Хай-Рок — именно там в ходе военной кампании погиб Дуркорах. Морикар выслушал соображения Тарна и Ловидика по поводу преимуществ и недостатков различных вариантов, после чего на несколько минут задумался. А затем приказал мне подготовить указ, согласно которому Даггерфолльский Ковенант отныне считался независимым и суверенным государством, и велел Тарну начинать вести переговоры о мире у западной границы Империи. «Мы не можем позволить себе потерять еще больше жизней, пытаясь покорить этот упрямый регион. Мой отец увяз в этой трясине. Я не допущу, чтобы она затянула и меня».
Много лет спустя, когда я стал уже старшим помощником, на Рубиновый трон взошел сын Морикара — Леовик. Он тоже был учеником Абнура Тарна, однако ему с детства прививали имперский образ мышления. Выросший в роскоши и изобилии в самом центре Империи, он редко бывал в Пределе. Из всех императоров Длинного Дома он был самым космополитичным, больше всех похожим на имперца. Некоторые считали его слабым и излишне образованным. Даже развращенным. Но он обладал такой же железной рукой, как его отец и дед, просто прятал ее в бархатной перчатке. Моя первая встреча с ним после того, как он занял трон, стала для меня открытием. Его двор больше напоминал дворы императоров, правивших до прихода к власти Длинного Дома. Там почти не упоминали ни о Пределе, ни о местных обычаях. По крайней мере, так было в тот, первый раз. Во время более поздних визитов к трону (которые значительно участились с тех пор, как я стал старшим помощником) у меня сложилась иная точка зрения: Леовик стал интересоваться своими корнями. Поначалу это выглядело как мимолетное увлечение: предельские амулеты, требования, чтобы повара готовили любимые блюда Дуркораха и Морикара… Затем все стало гораздо мрачнее: Леовик приказал установить по периметру тронного зала идолов и святилища князей даэдра. Он явно становился одержим традициями и культурой, с которыми до сих пор не был близко знаком. И, боюсь, именно эта одержимость в конечном счете и привела к его гибели.
Audiences with the Longhouse Emperors
From the memoirs of Sentanus Marillin, aide to the Elder Council
The first time I appeared before the Longhouse Emperors was when I was a young man, an apprentice aide to the Imperial Elder Council, shortly after Durcorach the Black Drake rose to power. It was an uncertain time, trying to reconcile Imperial methods and traditions with the reality of rule by a ruthless and savage Reachfolk. I remember standing behind the councilor I served, trying not to show how badly my hands were shaking as I prepared the quills, ink, and parchments for the Emperor's daily decrees. As frightened as I was—for I had heard all the stories about how the Black Drake conquered our Empire—I couldn't help but notice how hard Emperor Durcorach was trying. He obviously had no formal education and knew precious little of the culture or protocols of the Imperial court, but he wanted to carry himself as an Imperial. He demanded to be taught the proper procedures, and despite his clear unease and frustration, he only had one aide killed during that audience. An act which, incidentally, allowed me to complete my apprenticeship early. As an aide, I only had the privilege of standing before Durcorach a handful of times. Despite how hard he tried, he could never divest himself of his crude and violent nature.
The Black Drake's son and successor, Moricar, was a different story. He combined the characteristics of both the Reach and Cyrodiil in a strong and capable leader. Raised with an Imperial education that blunted but could not completely erase his Reach upbringing, Emperor Moricar could engage in the political nuances of the Imperial court while also demonstrating the ferocity and ruthlessness that made his father so feared. But Moricar's fear included a grudging respect. He was more than a savage playing at Emperor. He ruled with both his physical prowess and his cunning mind. I saw both in action the first day I entered his throne room. He was locked in a debate with his mentor, Abnur Tharn, and Councilor Lovidicus, arguing the best way to bring the province of High Rock under control after Durcorach's death campaigning in that region. He listened to Tharn and Lovidicus each present the risks and benefits of different options. He considered for a few moments. Then ordered me to prepare a decree declaring that the Daggerfall Covenant would be considered an independent and sovereign nation, and commanded Tharn to negotiate peace along the Empire's western border. "We cannot afford to throw more lives away trying to subjugate that obstinate region. It was my father's quagmire. I shall not let it be mine."
I was a much older senior aide when Moricar's son, Leovic, ascended to the Ruby Throne. Here was another student of Abnur Tharn's, but one who was raised totally within the Imperial mindset. He had visited the Reach rarely, having grown up knowing primarily the abundances and excesses of life in the Imperial epicenter. Of the Longhouse Emperor's, he was the most cosmopolitan. The most Imperial. Some considered him weak and over-educated. Even spoiled. But he had the same core of iron as his father and grandfather. He just hid it inside a velvet glove. My first meeting with him after he took the throne was a revelation. His court felt more like the courts that existed before the rise of the Longhouse Emperors. There was hardly any mention of the Reach or the practices of the Reachfolk. At least, not that first time. Later, my visits (which were much more frequent now that I was a senior aide) to the throne took on a new perspective as Leovic began to embrace his heritage. Initially, it looked like some sort of passing fancy: the Reach fetishes, the demands for the kitchen to retrieve the recipes preferred by Durcorach and Moricar. And then things took a darker turn, when Leovic had idols and shrines to the Daedric Princes installed around the throne room. He was definitely becoming obsessed with a tradition and culture he had no intimate experience with. And that obsession, I'm afraid, led to his eventual doom.
