В защиту принца Хьюбаладжада
Леди Синнабар из Танета
Если вы что-нибудь знаете о йокуданской истории, то вам известно, какую роль сыграл — или же не сыграл — принц Хьюбаладжад в начале первой колонизации Ра Гада. Мы знаем «принца Хью» как комического персонажа, рассказываем друг другу байки о его твердолобых попытках решать нерешаемые проблемы и высмеиваем его бессмысленное транжирство. Святилище Зета затоплено в знак неудовольствия бога? Построим другое, еще более дорогостоящее, ниже по течению! В Танете бытует выражение «заложить фундамент на золоте Хьюбаладжада», которое означает «бездумно тратить деньги».
И все же, что на самом деле известно о «незадачливом принце»? Единственные доступные источники — это документы, полученные в лучшем случае из третьих рук. Многие вымышленные истории запутывают вопрос, уводя нас все дальше и дальше от реального человека. Следовательно, чтобы суметь сделать собственные выводы, мы должны взглянуть на саму землю Проклятия Хью. Что, если мы хотя бы на миг обратимся к тому, что все вокруг традиционно считают его многочисленными неудачами?
Мы знаем, что Хьюбаладжад прибыл на бесплодную землю, которая тогда звалась «Сапог Кефрема», со значительным количеством солдат и ремесленников. Поскольку у них не было ни каменоломен, ни надежного сухопутного маршрута с севера, тесаный камень им приходилось в огромных количествах перевозить морем. Их первой остановкой, несомненно, стала естественным образом защищенная со всех сторон гавань, впоследствии получившая название Причал Абы. Непрерывная вереница груженых барж рано или поздно привлекла бы внимание пиратов, так что в первую очередь Хьюбаладжаду пришлось построить цитадель Но-Шира, внушительную крепость с видом на Абесинское море.
Но-Шира действительно вскоре была разрушена сезонным наводнением. В ответ Хьюбаладжад воззвал к Зету, построив для него святилище. Когда следующее наводнение смыло это святилище, он действительно приказал возвести другое, еще более затейливое… но, если изучить каменную кладку, новое располагалось выше по течению, чем старое. В этом свете «твердолобость принца Хью» оказывается на самом деле упрямой решимостью. Обращение к йокуданскому богу земледелия — поступок совсем не высокомерного и не беспечного человека.
Тем временем Причал Абы из солдатского лагеря и барачного поселка превратился в постоянно расширяющийся город. Несмотря на множество невзгод, связанных с жизнью на границе, Хьюбаладжад возвел великолепный дворец — символ того, что эта земля — его дом и что он желает ей процветания не меньше, чем местные жители. Камень пошел на внушительные стены Причала Абы, демонстрируя, что город заслуживает такой же защиты, как и йокуданские корабли.
Я прошу вас на миг забыть о многочисленных гробницах, впечатляющих вратах Принца, открывавших северный проход на территорию Ра Гада, и йокуданской статуе к югу от гавани Причала Абы, которую очень многие ошибочно считают идеализированным образом самого Хьюбаладжада. Само одновременное возведение цитадели и города, окруженного крепостной стеной, требующих одних и тех же ресурсов, подразумевает недюжинные способности в решении организационных вопросов. Если Хьюбаладжад и не сам решал эти проблемы, то сумел окружить себя нужными людьми. Едва ли безмозглый шут сумел бы этого добиться.
По мнению автора этой книги, масштаб неудач Хьюбаладжада не оправдывает появления историй о его бесконечных причудах. Но что тому виной? Распространение ложных слухов завистливыми соперниками, поносившими его за то, что он вложил так много ресурсов в негостеприимную землю? Репутация, запятнанная тем, что он не признал своего дядю некромантом? Гнев какого-то йокуданского бога или, быть может, князя даэдра? Этого мы, возможно, не узнаем никогда. Но нам следует помнить о Хьюбаладжаде одно: до его появления на эту землю не ступали ни люди, ни меры. А те строения на ней, что простояли две тысячи лет, возведены «принцем Хью».
In Defense of Prince Hubalajad
By Lady Cinnabar of Taneth
If you know anything about Yokudan history, you're aware of the role Prince Hubalajad played—or did not play—in the early days following the initial Ra Gada colonization. We know "Prince Hew" as a comic figure, share tales of his thick-headed approach to impossible problems, and jest about his aggressive opulence. A shrine to Zeht floods as a sign of the god's displeasure? Build a more extravagant one further downstream! An oft-repeated Taneth expression for wasting money is "laying foundation with Hubalajad's coin."
Yet, what is truly known of the Luckless Prince? The only references available are third-hand documents, at best. The many apocryphal tales muddy the issue, drawing us further and further away from the actual man. Therefore, we must look to the land of Hew's Bane itself to draw our own conclusions. What if, for only a moment, we approach what are commonly accepted as his many failures on their own terms?
We know Hubalajad must have arrived in the barren land of what was then called "Khefrem's Boot" with a sizable amount of soldiers and artisans. Without local quarries, and with no reliable overland route from the north, they needed to import a mass amount of cut stone by sea. The natural protected harbor in what would become Abah's Landing was undoubtedly their first stop. A steady flow of laden barges would prove tempting to pirates, so Hubalajad's first necessity was to construct No Shira Citadel, an imposing fortress overlooking the Abecean.
It is true No Shira was soon undermined by seasonal flooding. But in response, Hubalajad appealed to Zeht with a shrine. When subsequent flooding washed out the first shrine, he did order the construction of another, yet more elaborate shrine—but from an examination of the stonework, the new one was upstream of the last. Seen in this light, "Prince Hew's thick-headedness" was in fact persistent resolve. Appealing to the Yokudan god of agriculture is not the act of an arrogant or thoughtless man.
All the while, Abah's Landing grew from a soldier's camp and shantytown to a sprawling city. Despite the many hardships of this frontier life, Hubalajad constructed a great palace—a symbol that this land was his home, and that he was just as committed as the locals to thriving. Stone went to the great walls of Abah's Landing, showing that its contents deserved as much protection as the Yokudan ships.
For a moment I ask you to set aside the multiple tombs, the impressive Princes Gate that opened a northern passage to Ra Gada territory, and the Yokudan statue just south of the Abah's Landing harbor that most erroneously believe was an idealized image of Hubalajad himself. The very act of constructing a citadel and a walled city at the same time, with the same pool of resources, would require a sharp mind for logistical matters. If it was not Hubalajad himself, he knew enough to surround himself with someone who could. This is hardly the style of a witless buffoon.
The scale of Hubalajad's setbacks do not, in this author's opinion, justify the tales of endless folly. Was it a whispering campaign from jealous rivals who decried the resources he poured into an inhospitable land? A blemished reputation for not recognizing his half-uncle was a necromancer? Did he invoke the ire of a Yokudan god, or perhaps a Daedric Prince? Though we may never truly know, we should keep one thing in mind about Hubalajad: before his arrival, no man or mer left a mark on this land. Today, the only structures surviving two millennia were those constructed by "Prince Hew."
