Правдивая история Халлина, часть вторая
Итак, королева Ожва поверила словам досточтимого Халлина и тотчас приказала своим людям отправляться на запад к Алик'ру и ежедневно изучать Книгу кругов. Но королева Ожва сделала больше: так как была она мудрой правительницей и звалась другом сов, то постановила она почитать всех сов и не убивать ни одной. Взамен совы оказали ей множество услуг. И воззвала королева к Отцу Сов, и попросила его остаться в Ожвамбу и наблюдать за обороной, организованной Халлином. «Ибо так я узнаю, — сказала она, — как один человек защищать будет целый город».
Как только последний житель Ожвамбу покинул врата города, дабы тайными путями проследовать в Алик'р, на востоке появились разведчики клыкастого народа и были замечены Халлином — хотя он и был стар, но глаза его оставались острыми.
Затем Халлин произнес речь, пусть и не было никого, кроме Отца Сов, чтобы услышать его, и сказал он: «Как змея сбрасывает свою кожу, так и ансеи восстанут из обрывков прошлого». Он поднял свой меч и вскричал: «Сестры! Братья! Я призываю вас на помощь вашему народу, ибо время поворачивается вспять и „тогда“ становится „сейчас“».
И он махнул клинком влево, и между зубцами стены к северу пронесся шелест, будто от змеиной кожи, и вот: вдоль парапета возникли тени легиона. И завиднелись образы всех женщин-ансеев, когда-либо живших на свете, и повернулись они к Халлину, и приветствовали его. Затем Халлин махнул клинком вправо, и между зубцами стены к югу пронесся шелест, и вот: там завиднелись образы всех мужчин-ансеев, когда-либо живших на свете. И они поприветствовали Халлина, а после все они, что стояли к северу и что стояли к югу, обнажили свои сияющие клинки и стали ждать.
Разведчики клыкастого народа остановились, чтобы оценить оборону Ожвамбу. Удивлены они были, увидев на стенах достойных воинов, ибо сказано им было, что жители города забыли путь меча. Так что они обсудили меж собой, кто же понесет эти новости военачальнику Мазгору, и спорили, и препирались, ибо боялись, что вестник лишится головы. Наконец, самый мелкий, подгоняемый тумаками, понес отчет военачальнику.
Итак, разведчик доложил Мазгору, что, вне всяких сомнений, на стенах Ожвамбу стоит множество достойных защитников. В один миг Камнерук снес голову несчастному, а затем задумался — ибо был он наделен как лукавством, так и силой. И мысли его были таковы: «Какая разница? Мы бесчисленны, словно песок в дюнах. Мы окружим Ожвамбу, не оставив ни входа, ни выхода. Мы уничтожим их поля, дающие пищу, и остановим ручьи, что текут в город, и внутри у них не будет ни еды, ни питья. И таким образом город неминуемо падет».
Мазгор отдал приказ, и так и было сделано. Клыкастый народ проводил время у передовых укреплений, издеваясь и насмехаясь над защитниками стен. Но те не отвечали ничего. Мазгор и его войско ждали, и предавались отвратительным забавам со своими пленниками, и были уверены, что со временем защитники Ожвамбу ослабеют.
Но все было не так. Защитники стояли все так же неколебимо и ничего не говорили — даже когда давно прошел тот срок, когда в городе не должно было остаться еды или воды и который счетоводы костей назвали военачальнику. Тогда Мазгор призвал своих шаманов и спросил: «Шаманы! Были ли мы обмануты вероломными редгардами? Достойные ли воины стоят за укреплениями или это лишь тени?»
Шаманы искали знамения, и принесли в жертву двух младенцев, и отправили поваренка к восточным вратам, где Халлин пронзил его брошенным копьем. И шаманы вернулись и ответили: «Нет, могучий Мазгор, нас не обманули, ибо достойных воинов мы видим на стенах. Но как они стоят, когда нечего есть или пить, — этого мы сказать не можем».
В тот же миг Мазгор снес головы шаманам, а затем поднял свой окровавленный Костеруб и вскричал: «К оружию! Встать в строй! Ибо сегодня мы пьем кровь защитников Ожвамбу!»
К концу битвы не осталось ни одного живого редгарда, чтобы рассказать о ней. Но тем не менее мудрая королева Ожва узнала все, ибо Отец Сов принес ей эту историю. Он поведал о том, как Халлин и его ансеи противостояли гоблинам семнадцать дней. И хотя они были достойными воинами, со временем ряды ансеев таяли, и каждый оставлял после себя лишь высохшую оболочку, подобную сброшенной змеиной коже. В конце концов только Халлин стоял у Восточных врат, которые распахнулись под натиском военачальника Мазгора, и тот высоко воздел Костеруб. И Халлин, казалось, ростом сравнялся с ним, и двое встретились, скрестив мечи.
Долго, долго звенели их клинки — пока не взошли луны и пока Камнерук не нанес Халлину такой удар, что тот пал на землю. Но даже поверженный, Халлин помнил удары и выпады из Книги кругов — о да, все и каждый, — и взмахнул он мечом, и снес голову военачальнику Мазгору. И оба они были мертвы, но в смерти лишь один безмятежно улыбался.
Королева Ожва кивнула, услышав эту новость, и сказала: «Это хорошо». И повернулась она к своей могучей армии редгардских воинов, которые знали удары и выпады из Книги кругов — о да, все и каждый, — и продолжила: «Редгарды! Теперь мы вернем наши земли, отобрав их у клыкастого народа. И когда великий город снова будет нашим, мы переименуем его в Заставу Халлина. Да будет так».
Так и было, и так будет — во веки веков.
The True-Told Tale of Hallin, Pt. 2
So Queen Ojwa took the venerable Hallin at his word and forthwith ordered her people to march west toward Alik'r, while daily drilling from the Book of Circles. But Queen Ojwa did more: as she was a wise queen she was an Owl-Friend, and had decreed that all owls were to be honored and none slain. And in return the owls did many a favor for her. So the queen did call the Father of Owls, and asked him to bide in Ojwambu and observe Hallin's defense. "For I would learn," she said, "how one man shall defend a city entire."
Even as the last of the people of Ojwambu departed from her gates to take the secret ways to Alik'r, the scouts of the tusk-folk appeared in the east, where they were noted by Hallin, for though he was old, his eyes were keen.
Then Hallin spake, though there was none to hear but the Father of Owls, saying, "As the snake sheds its skin, so shall the Ansei rise anew from the husks of the past." He raised his sword and cried, "Sisters! Brothers! I summon you to the succor of your people, for time folds upon itself, and then-time is now."
And he gestured with his blade to the left, and all along the battlements to the north there was a rustling as of snakeskins, and lo: there arose along the parapets the shadows of a legion. And there stood the semblances of all the female Ansei who ever were, and they turned to Hallin and saluted. So Hallin gestured likewise to the right, and along the battlements to the south there was a rustling, and lo: there arose the semblances of all the male Ansei who ever were. And they likewise saluted Hallin, and then all, north and south, drew their bright blades, and stood on the battlements awaiting.
The scouts of the tusk-folk stopped forthwith to observe the defenses of Ojwambu. Surprised were they to see the battlements lined with goodly warriors, for they had been told that the folk of the city had forgot the Way of the Sword. So they did consult among themselves as to who would carry this news to Warlord Mahzgoor, and quarrel and quibble, for they feared the bearer of such news would have his head struck off. But finally the smallest, with many blows, was made to carry the report back to the Warlord.
So the scout reported to Mahzgoor that, unaccountably, the walls of Ojwambu were lined with many goodly defenders. Of an instant the Rockhand struck off the scout's head, but then he took thought, for he was possessed of both slyness and sinew. And his thoughts were, "What matter? We are as numberless as the sand in the dunes. We shall surround this Ojwambu, leaving neither entry nor egress. We shall despoil their fields of its provender, and stop up the streams of their flow, until no one within shall have to eat or to drink. And thus the city shall fall."
So Mahzgoor ordered, and so it came to pass. The tusk-folk took their leisure among the spoils of the outworks, casting jeers and taunts at the defenders on the walls. But the defenders replied naught. So Mahzgoor and his army waited, amusing themselves most abominably at the expense of their prisoners, secure that in time the defenders of Ojwambu must wither and dwindle.
But it was not so. Even long after when the Warlord's bone-counters calculated there must be no more to eat or to drink within the city, the defenders stood still stalwart and saying naught. So Mahzgoor summoned his shamans, saying, "Shamans! Have we been befooled by the perfidious Redguards? Are these goodly warriors we see lining the battlements, or are they but shadows?"
So the shamans cast the portents, and sacrificed twin infants, and sent a scullion to the East Gate whom Hallin did spear from above. And they returned and said, "Nay, mighty Mahzgoor, we are not befooled, for these are goodly warriors we see lining the battlements. But how they may stand when they have not to eat or to drink, this we cannot tell."
Of an instant Mahzgoor struck off the shamans' heads, then raised bloody Bone-Hewer and cried, "To arms! Form ranks! For tonight we drink the blood of the defenders of Ojwambu!"
Of that battle, no living Redguard survived to tell the tale. But nonetheless did wise Queen Ojwa hear of it in full, for the Father of Owls did bear the tale to her ear. He told of how Hallin and his Ansei withstood the assault, yea, for seventeen days. But though they were goodly warriors, over time the Ansei did dwindle, though each left behind only a husk like unto a snakeskin. Finally only Hallin stood at the East Gate, which was burst open by Warlord Mahzgoor with Bone-Hewer held high. And Hallin did seem to grow to match him in size, and the two met sword to sword.
Long and long their blades clashed, until finally as the moons rose the Rockhand smote Hallin such a blow that he was struck to the ground. But even as he fell Hallin, who knew the cuts and thrusts of the Book of Circles, yea, each and every one, swung his sword and struck off the head of the Warlord Mahzgoor. Then both were dead, but in death only one was smiling and serene.
Queen Ojwa nodded to hear this news, and said, "It is well." And she turned to her mighty army of Redguard warriors, each of which knew the cuts and thrusts of the Book of Circles, yea, each and every one, and said, "Redguards! March we now to retake our lands from the tusk-folk. And when we have regained our splendid city once more, we shall rename it Hallin's Stand. And so it shall be."
And so it has been, ever after.
