Судьба — странная штука. Фортуна меняется часто и непредсказуемо, на взгляд смертного — без всякого смысла, однако события, которые привели меня сюда, говорят о разуме, которым это все было устроено. Это открытие, как и многие великие открытия, было сделано случайно, и теперь я считаю, что Джулианосу присуще некое чувство юмора.

Моя экспедиция в Краглорн, задержанная разными проволочками, не начиналась до самого месяца Начала морозов. Более разумный человек отложил бы путешествие до следующего года, но я уже и так долго его откладывал и позволил злобному азарту завладеть собой. Рьяная решимость согревала меня в первые несколько ночей перехода через Джерольские горы, но холод, как ушлый разбойник, предпочел лишить меня этой решимости, как только я оказался так далеко, что назад было уже не повернуть.

Не имея иного выбора, кроме как набраться храбрости и заглянуть в ближайшую сухую пещеру, молясь, чтобы там не оказалось медведя или тролля, я обнаружил грот естественного происхождения, тянувшийся вглубь горы на приличное расстояние. Когда под каменными сводами прокатился леденящий душу вой, у меня сердце ушло в пятки, но это был всего лишь сильный ветер, словно тянувший меня за одежду. Мне стало любопытно, и я временно прекратил поиски наиболее удобного местечка на каменном полу, где можно было бы прилечь, и отправился искать источник этого ветра.

Обнаружил я уединенную долину, со всех сторон окруженную горами, и тут бы и закончились мои поиски, если бы медведь, мимо которого я прошел, не очнулся от спячки. Я страшно устал, но злобы неповоротливого зверя вполне хватило, чтобы убедить меня смириться с холодом еще ненадолго. В отличие от местности, тянувшейся вдоль горной тропы, долина, которую я нашел, все еще цеплялась за жизнь, несмотря на лютый мороз.

Эта земля, может быть, и стойко сопротивлялась холоду, но сам я без укрытия просто замерз бы насмерть, так что я продолжал искать укромный уголок, где можно было бы расстелить спальный мешок. Несколько раз я думал, что вот-вот свалюсь с ног, что, разумеется, в этом холодном климате сулило мне верную смерть, но вскоре мое упорство было вознаграждено. На дальнем краю долины возвышались древние развалины, высеченные прямо в горе. У меня не было сил удивиться, увидев их, и я даже не задумался, какие опасности могут подстерегать меня внутри. Из последних сил я рывком открыл тяжелые каменные двери и упал навзничь. Последнее, что я помню, — теплый воздух, радушно принявший меня в свои объятия. После этого я заснул как убитый.

Проснувшись, я понял, что лежу лицом вниз, не на холодном камне, а на теплой земле и сочной траве. Поначалу я решил, что моя одежда отсырела из-за того, что оттаяла, но ошибся: одежда липла к телу потому, что я вспотел. Развалины, похоже, построены в пещере, в которой было полным-полно действующих потоков лавы. Я попытался объяснить себе, что такая пышная растительность обязана своим появлением чрезвычайно теплому климату, но на поверку это объяснение никуда не годилось. Что-то в этом месте вызывало необычный рост растений, и эти руины либо сами были причиной этого роста, либо были возведены здесь из-за уникальных свойств грота.

Итак, смерть от холода мне больше не грозила, и я устроился у входа в грот и стал в мельчайших подробностях изучать наружную сторону развалин. Мне казалось совершенно очевидным, что по происхождению они недийские, но менее изысканные, чем другие памятники архитектуры, которые я видел в Сиродиле. Пожалуй, даже доалессианские. Я мог бы несколько месяцев рыскать по Краглорну в поисках такой значимой находки, как эта, а наткнулся на нее в буквальном смысле совершенно случайно всего через несколько дней после того, как отправился в путь. Поистине судьба — странная штука.