Истина в последовательности, том 8
Взято из проповедей Делдрис Морвайн, четвертого турбийона Вечно Взведенной Пружины.
Словами я вращаю шестерни.
Благословенный Отец Таинств, пролей же смазочное масло свое на язык мой, дабы могла я рассказать истинную историю Морнхолда. Узри же силу невыразимых вычислений! Узри же мощь Вечно Взведенной Пружины!
Каждая Безымянная душа должна признать истину Морнхолда, ибо многие уроки можно извлечь из его пепла. Пой же гимн мучения и ужаса, дитя Сета! Узри Мерунеса Дагона, Властелина Разрушения! Мерунес Дагон, Пламенный Тиран! Мерунес Дагон, Отец Катаклизма! Вспомни, как выступал он против жемчужины Алмалексии! Помнишь ли ты, как его воля пылала, словно пламя горна, и расплавленная смола падала с его губ? Высоко воздел он четыре великих бритвы, и каждая визжала хвалебную песнь во славу его. Огненный ливень обрушился как на невинных, так и на нечестивых, сдирая плоть с костей и множа вдов и сирот брызгами кипящих криков.
«Кто осмелится сразиться со мной, облачившись в огонь и кровь, как я?» — проревел Дагон. Темный князь ударил себя в грудь и провыл давно забытые проклятия. Мертвые вырвались из своих гробниц, визжа о милосердии. Из-под земли ударили гейзеры черной порочной жидкости, заливая разрушенные дома раскаленной ложью и заговорами. И везде пламя — пламя, что обращало души в пепел.
Алмалексия, Мать Милосердия, бросила взгляд на руины своего драгоценного города и заплакала. Видеть, как то, что она любила, горит и рушится, было больно, и сердце ее обратилось в расплавленную латунь. Наш Заводной бог заметил ее ярость и запечатал это воспоминание в своей великой Мнемонической планисфере, навеки запечатлев память о высокой цене ее любви.
Поднявшись с земли, будто дым литейных мастерских, Трибуны выступили против князя бедствий. Голос Айем был подобен гудку паровой сирены, а голос Сота Сила — рычанию двигателя.
«ЭРАМ ВАР ЭЙ АЛЬТАДУН!» — прокричали они, разрывая на себе одежды и надевая убийственные маски. Айем обнажила яркий Огонь Надежды и перемахнула через пламя — будто галька, что отскакивает от поверхности воды. С громким криком она погрузила клинок глубоко в грудь Дагона и повернула его там, будто ключ тюремщика. Кипящая кровь изверглась из раны, обжигая руки и лицо Алмалексии. Когда она пала, Божественный Метроном высек мысленную-руну бесконечных углов. Ты помнишь, как из глубин вырвались жилы олова, меди и орихалка, чтобы прервать падение нашей матери? С помощью одной лишь своей воли Могучий Сет свил эти жилы в хлысты из божественной бронзы и безжалостно хлестал ими князя. Дагон зашипел и опрокинулся на спину. Его иномирная плоть распалась, будто сноп колосьев, срезанных косой. Но увы, из каждого куска возник упырь, сармиссонайс'ум.
Множество этих созданий собралось вокруг Айем, и из их ртов и открытых ран сочилась огненная смола. Они стенали, и рыгали, и выкрикивали имя Дагона, нападая на Алмалексию. Трижды прошипела Хранительница, подняла свой благословенный меч и стала десятками разить тех тварей. Алмалексия отделяла головы от шей, руки от плеч, грех от добродетели и выкрикивала древние наговоры изгнания. Помнишь ли ты, как твари падали от ее рук в тот кровавый день?
Тебе стоит вспомнить вой безумия! То, как Дагон бесился и рычал под плетью Сота Сила! «Узри же! — прокричал Божественный Метроном, разбивая князя на обломки. — Узри же гнев утраченного — гнев Альд-Соты! Познай смерть от рук моих, лжесын лжеотца! КЭЙР ПАДХОУМ ВАЙ АЛЬТАДУН!»
И даже тогда, когда близился его конец, Князь Разрушения не уступил. Последней из своих четырех огромных рук Дагон выхватил последнюю из своих четырех великих бритв и полоснул ею по щеке Часовщика. Чувствуя вкус крови, наш Отец Таинств прошептал последнее хрононимическое смерть-слово, и Дагон взорвался в вечности. Кости Мира содрогнулись, и затряслась Все-Ось, и в расколе этом пустила корни Истина.
Гибнущий Мерунес скользнул между разломами Нирна и Обливиона, выкрикивая проклятия, словно капризный ребенок. Вечно Взведенная Пружина сжал свой кулак, отлитый из латуни, и сомкнулся зазор — и так был сделан еще один маленький шаг к Тамриэлю Завершенному. Ануванна'си. Так заканчивается истинное предание о падении Морнхолда. Всегда помни эту историю.
Словами я вращаю шестерни.
The Truth in Sequence: Volume 8
Taken from the sermons of Deldrise Morvayn, Fourth Tourbillon to the Mainspring Ever-Wound.
By the word, I wind the gears.
Blessed Father of Mystery, place your oil upon my tongue that I might tell the true tale of Mournhold. Behold the strength of untold calculation! Behold the power of the Mainspring Ever-Wound!
Every Nameless soul must confess the truth of Mournhold, for many lessons hide in its ashes. Sing now the hymn of anguish and horror, child of Seht! Behold, Mehrunes Dagon, Sovereign of Destruction! Mehrunes Dagon, the Flame Tyrant! Mehrunes Dagon, Father of Cataclysm! Recall how he marched upon Almalexia's jewel! Do you remember how his Will burned like kiln-fire, and hot pitch fell from his lips? Aloft, he held four great razors. Each sang a screeching paean to glorify him. Torrents of flame fell upon the innocent and wicked alike, shearing flesh from bone; belching forth widows and orphans in gouts of frothing screams.
"Who dares to face me, draped as I am in fire and blood?" roared Dagon. The dark Prince beat his breast and howled long-forgotten curses. The dead burst forth from their tombs, shrieking for mercy. Geysers of black liquid-sin erupted from below, flooding ruined homes with torrid lies and conspiracy. And everywhere, flames—an inferno that turned all souls to ash.
Almalexia, Mother of Mercy, cast her eyes upon the ruins of her gemmed city and wept. To see such love burned and squandered turned her heart to molten brass. Our Clockwork God took note of her fury, sealing the memory away in his great mnemonic planisphere—a reminder of her love's high price.
Rising from the ground like foundry-smoke, the Tribunes confronted the Prince of Disasters. Ayem's voice like a screeching steam-whistle, and Sotha Sil's like a lurching engine.
"ERAM VAR AE ALTADOON!" they cried, rending their garments and donning their killing masks. Ayem drew her bright Hopesfire and skipped over the flames like a river-stone. With a mighty scream, she plunged the blade deep into Dagon's breast and turned it like a jailer's key. Scorching blood spewed out of the wound, scalding her hands and face. As she fell, the Divine Metronome chiseled a thought-rune of infinite angles. Do you remember how the veins of tin, copper, and orichalc erupted from the depths to break our mother's Fall? Through His will alone, Mighty Seht wound the veins into god-bronze whips, and lashed the Prince pitilessly. Dagon hissed and tumbled backward. His otherworldly flesh fell like chaff before the scythe. Alas, a Sarmissonays'um ghoul-thing emerged from every chunk.
A multitude of the creatures gathered around Ayem, fiery tar oozing from their mouths and open sores. They groaned and retched, speaking only Dagon's name as they fell upon her. The Warden hissed thrice, took up her blessed sword, and smote the beasts by the score. She severed head from neck and arm from shoulder, cleaving sin from virtue and shouting old-oaths of banishing. Do you remember how the beasts fell to her on that red day?
You must recall the howls of Madness! How Dagon foamed and snarled beneath the lash of Sotha Sil! "Behold!" cried the Divine Metronome as He smashed the Prince to splinters. "Behold the wrath of lost Ald Sotha! Know death at my hands, false-son of a false-father! KAER PADHOME VIE ALTADOON!"
Even then, at the end, the Prince of Destruction did not relent. With the last of his four great arms, Dagon dragged the last of his four great razors across the Watchmaker's jaw. Tasting the blood on His tongue, our Father of Mysteries whispered a final chrononymic death-word, and Dagon exploded throughout all time. The earthbones quaked and the All-Axle shook. From this word of sundering, Truth took root.
Mehrunes's ruin slithered between the cracks of Nirn and Oblivion, shrieking curses like a petulant child. The Mainspring Ever-Wound tightened His brass-wrought fist and slammed the gap shut—another small step toward Tamriel Final. Anuvanna'si. So ends the true account of Mournhold's fall. Remember this tale always.
By the word, I wind the gears.
