Разобщенная душа
Аббат Крассий Вирио
Прошлой ночью мои размышления прервал один посвященный, явившийся ко мне в смятении и с широко раскрытыми глазами. «Аббат, — воскликнул он, — мне явилось ужаснейшее видение. Я ухаживал за старцами в туннелях, приносил им еду и воду, слушал их умиротворяющие песни. Нежные крылышки мотыльков трепетали безмятежно, как и всегда, и вдруг перед моим взором предстало отвратительное зрелище! Бестелесные мертвецы бродили по залам, и мне показалось, что мотыльки питаются ими, засасывают сгустки призрачной материи, возможно, даже их души, в свои ненасытные утробы! Прошу, аббат, скажите мне, что все это безумие, что все совсем не так!»
Посвященным нашего ордена нередко являются тревожные видения, особенно когда они больше узнают о природе священных объектов, порученных нашей заботе, — о Древних свитках и предках, которые даруют нам мудрость, позволяющую подступиться к бесконечным тайнам свитков. Несмотря на то, что большую часть знаний, полученных при чтении свитков, нужно познать на опыте, чтобы по-настоящему усвоить, и на то, что я был совершенно без сил после дневных тягот, я сумел помочь ему отбросить страхи по поводу отношений нашего ордена с душами и мотыльками, которые до сих пор хранят фрагменты знаний, полученных за пределами мира смертных.
Наш путь — это не жестокий путь колдуна или некроманта, которые отрывают душу от ее вместилища и силой перенаправляют ее энергию, не заботясь о ее желаниях или довольстве. Нет, взаимосвязь мотылька и души предка тонка и так же естественна, как сами поющие деревья. Мы терпеливые и добросовестные наблюдатели, мы надеемся понять смысл ткани мироздания, мельком увидев ее нити. Именно служение мотылькам и предкам указывает нам путь, а не грубое усилие воли без всякого понимания последствий.
Душа, сказал я ему, имеет много общего с мотыльком. Они — символическая пара. Хотя многие считают душу аэдрическим импульсом, который составляет ядро каждого существа, я посоветовал ему попытаться представить душу другой — чешуйчатой, словно крылья мотылька, и состоящей из сосудов, наполненных событиями смертной жизни. После освобождения от жизни в Нирне, по нашему убеждению, начинается своего рода рассеяние, и именно тогда мотыльки учат песню фьюронов души, которых мы опекаем и защищаем поколение за поколением.
Сами фьюроны должны сохранить связь с великой тканью творения, с рассеянными остатками души, куда бы те ни отправились. Благодаря этой связи и терпеливой заботе мы получаем указания из-за пределов настоящего или прошлого, из-за пределов известного нам мира, где время не имеет значения. Мотыльки не ловят и не пожирают души предков, а только повторяют нам то, что пропустили через себя, словно строки великой песни.
Могу сказать, что, хотя полный свет понимания еще не снизошел на него, его безумный страх перед мотыльками предков несколько поутих. Я был рад, что сумел помочь ему, и сказал, что у него будет достаточно времени, чтобы поразмышлять о природе душ, пока он будет драить полы в шелковой комнате всю следующую неделю — в качестве наказания за нарушение моих ночных размышлений.
The Distributed Soul
By Abbot Crassius Viria
An initiate disturbed my meditations last night, wide-eyed and distraught. "Abbot," cried he, "I have endured the most horrible dream. I was tending to the elders in the tunnels, bringing them food and water, listening to their soothing songs. The moths' gentle wings fluttered, tranquil as always, when suddenly my sight was filled with hideous apparitions! Incorporeal dead roamed the halls, and it was to me as if the moths were feeding on them—sucking wisps of ghostly material, perhaps their very souls, into hungry maws! Please, Abbot, tell me this is madness, that this is not so!"
It is not unusual for initiates of our Order to suffer unsettling dreams, especially as they learn more of the nature of our sacred charges, the Elder Scrolls, and the ancestors that grant us the wisdom to approach their infinite mysteries. Though much of the knowledge gained through readings of the Scrolls must be experienced to truly internalize, and despite being quite exhausted from my daily rigors, I was able to help him set aside his fears about our Order's relationship with souls and the moths that preserve fragments of their erudition from beyond mortal existence.
Ours is not the crass way of the conjurer or necromancer, tearing the soul from its vessel, constraining it and forcibly redirecting its energies with no regard for its journey or contents. No, the interplay of moth and ancestor soul is delicate and as natural as the canticle trees themselves, and we are patient and conscientious observers hoping to make sense of the cosmic tapestry by glimpsing its threads. It is through service to the moths and the ancestors that we gain guidance, not through the clumsy exertion of will without understanding the consequences.
The soul, I told him, has much in common with the moth—they are a symbolic pair. Though it is typical to think of it as one Aedric impulse at the core of every being, I advised him to consider the soul in another light, scaled like the wings of the moth, and to imagine it comprised of vessels filled through the events of mortal existence. On release from life on Nirn, it is our belief that a kind of dissipation begins, and it is then that the moths learn the song of a soul's fjyrons, which are shepherded under our care and protected generation after generation.
The fjyrons themselves must retain a connection to the grand fabric of creation, to the scattered soul-remnants in all their destinations. Through this link and with patient care, we receive guidance from beyond the present or past and the known world, where time is irrelevant. The moths do not capture or devour the souls of the ancestors, but only repeat to us what they've filtered, like verses of a grand song.
I could tell that, though the full dawn of understanding had not broken for him yet, his wild fears about the ancestor moths were somewhat allayed. I was pleased to assist him in his journey, and told him he would have ample time to ponder the nature of souls as he scrubbed the silkroom floors for the next week—penance for intruding on my nightly reverie.
