Гарнозаг, мастер-кузнец

Аргонианская «кузница» — довольно странное место, скажу я вам. Это скорее мастерская, чем кузница. Когда я вошел, то не обнаружил никаких знакомых звуков или запахов, которыми встречает меня моя собственная кузница: ни перезвона наковален, ни угольного дыма, ни шипения раскаленного металла в воде. Эти кузницы устрашающе тихие, набиты стамесками, топорами, деревянными бадьями, наполненными странными жидкостями, грудами камней, дохлыми птицами, живыми слизняками… Список можно продолжать вечно.

Первую неделю — или около того — я чувствовал себя очень неловко в мастерской Шукеш. Нельзя сказать, что она большой любитель поговорить. Единственные звуки, которые она издавала в первые несколько дней, это внезапное раздраженное шипение, когда что-то шло не так. Еще она спела несколько старинных народных песен на джеле, хотя называть это «спела» можно довольно условно. Когда я в первый раз это услышал, то подумал, что она убивает одну из ящериц, шныряющих здесь повсюду. Здесь их просто полно!

В конце концов Шукеш начала разговаривать со мной. Сначала ее комментарии по большей части касались удручающего отсутствия у меня чешуи или моих круглых глаз-бусинок. И конечно, с тех пор как она начала подшучивать надо мной, я понял, что мы по-настоящему подружились. Одним из первых секретов, которым Шукеш поделилась со мной, стало искусство «слизневой обработки». Очевидно, что Чернотопье битком набито слизняками. У нас дома этих мелких скользких созданий столько не водится, но при встрече мы обычно давим их, а потом стряхиваем эту мерзость с сапог. Однако здесь, в Лилмоте, все имеет свое назначение. Большинство слизняков годятся только в пищу. (По крайней мере, я так слышал. Сам я не буду есть ничего, что не бегает на четырех лапах.) Но, как выяснилось, некоторым слизнякам находится удивительное применение. Одни из этих особенных созданий, называющиеся «джасса красные», обладают необычным защитным механизмом. Когда им угрожает опасность, они выстреливают кислотной слизью. Не знаю, помогает ли им эта особенность, когда кто-то пытается их съесть, но эта слизь очень пригождается в работе аргонианских оружейников.

Когда Шукеш хочет использовать в своей работе природный орнамент, она сажает слизней на дерево или камень и начинает часто-часто высекать искры кусочками кремня прямо за ними. Корректируя положение кремня, можно направлять слизняка в разные стороны. Ползая по дереву или камню, он оставляет за собой тонкий слой кислотной слизи, вытравливающий длинные, ровные борозды на поверхности. Слизь по-разному взаимодействует с различными материалами. Под ее воздействием могут даже возникать природные пигменты, которые варьируются от приглушенного цвета умбры до фосфоресцирующего желтого.

Шукеш позволила мне попробовать это самому (на испорченном куске древесины). Разумеется, ничего хорошего не получилось. У меня вышло запутанное нагромождение желобков — и все они были в пятнах тошнотворного зеленого цвета. Я с отвращением отбросил кремень, услышав, что Шукеш смеется надо мной. Но она заверила, что это был всего лишь кашель, а потом сказала, что слизневая обработка в моем исполнении была крайне «раджпу». Я не пытался спорить, поскольку не был уверен, что означает это «раджпу», хотя догадаться было нетрудно. Как бы то ни было, склизкому комку жгучих соплей я всегда предпочту молот и клещи.