Исповедь вервольфа
Фильмон, капитан копейщиков Старых врат, армия Даггерфолльского Ковенанта
Сегодня меня позвал заключенный, и я получил сомнительное удовольствие выслушать его исповедь. Отделенный от него лишь хлипкой железной решеткой, которая, я знаю, не смогла бы меня защитить, я дрожащей рукой записал его слова.
Я пытался в точности записать то, что он поведал, хотя иногда он говорил так тихо, что о некоторых словах приходилось догадываться. Тем не менее я уверен, что нижеизложенное точно передает суть нашей беседы.
«Я принял это проклятие еще ребенком. Я был впечатлителен. Мой вожак был другом семьи и старейшиной нашей деревни. Я хотел быть сильным и наслаждался мощью, данной мне проклятием. В то время я не назвал бы это проклятием.
Но юность безрассудна, и у меня плохо получалось скрывать то, кем я был. В конце концов моя истинная сущность была раскрыта, и я был изгнан из деревни.
Мой вожак подвел меня. Не защитил меня. Его слишком сильно заботило собственное положение, чтобы рисковать ради меня. Я остался один.
Куда бы я ни пошел, я слышал крики людей, видел яркие факелы разъяренной толпы. Мне не удавалось долго оставаться на одном месте, ведь мой секрет раскрывали быстро.
Я начал их ненавидеть. Суеверная деревенщина. Меня раздражало то, что было недоступно мне. Я винил их за свою собственную неосторожность. Меня терзало не проклятие, а узколобость этих провинциалов.
Я боялся охотиться, поэтому постоянно хотел есть, и голод превратил меня в дикого зверя. В этом состоянии я на них и наткнулся. Семья невинных крестьян — столь же невинных, как те крестьяне, что травили меня в деревне за деревней. Глаза заволокло красной пеленой, и я пришел в неистовство.
Наконец-то я утолил свой голод.
Но когда ярость утихла и я посмотрел на то, что сотворил, мне стало дурно. Это было именно то, чего боялись те деревенские жители, и потому гоняли меня своими факелами и серпами.
Тогда-то я и принял свое проклятие как оно есть. С тех пор я охотился многие годы, боясь сдаться и вместе с тем питая отвращение к своим низменным желаниям.
Вы и понятия не имеете, какую услугу мне оказали, поймав меня».
Завершив свой рассказ, чудовище, так похожее на человека, попросило меня покончить с его мучениями.
A Werewolf's Confession
By Captain Philmont of the Oldgate Lancers, Daggerfall Covenant Army
The prisoner called for me today, and I had the dubious privilege of listening to his confession. Separated from him by narrow iron bars that I knew would be insufficient to protect me, I took down his words with a trembling hand.
What follows is my best rendering, although he was so soft-spoken that at times I had to guess at the precise words. Nevertheless, I am confident that what follows accurately represents the substance of our conversation:
"I accepted this curse at a young age. I was impressionable. My packleader was a family friend and elder in our village. I wanted to be strong, and I relished the strength the curse gave me. I would not have called it a curse, then.
"But with youth comes recklessness, and I was not good at disguising what I was. Eventually they discovered my true nature, and I was driven from the village.
"My packleader failed me. He did not protect me. He cared too much about his own status to risk it for my sake. I was alone.
"Everywhere I went I heard the shouts of crowds, saw the bright torches of the angry mob. I never lingered long in one place before my secret was discovered.
"I came to hate them. The superstitious villagers. I came to resent what I couldn't have. I blamed them for my own recklessness. It was not the curse that plagued me, but the narrow-mindedness of these provincial men and women.
"I was afraid to hunt, so I was always hungry, and the hunger turned me feral. It was in this state that I came across them. A family of innocent farmers, just like the innocent farmers that had hounded me from village after village. My vision turned red and I flew into a fury.
"At last my hunger was satisfied.
"But when the rage subsided and I looked on what I'd done, my stomach turned. This was what all those villagers were afraid of, when they tormented me with their torches and sickles.
"That's when I acknowledged my curse for what it was. I have hunted many years since, afraid to turn myself in, but disgusted with my base impulses.
"You don't realize what a great favor you have done, capturing me."
And then having told his story, the creature, looking very much like a man, begged me to put him out of his misery.
