Заметки доктора Альфидии Люпы для серии очерков об основных культурных стилях Тамриэля

(Доктор Люпа состояла имперским этнографом при потентате Савириен-Чораке с 2Э 418 по 2Э 431)

Вчера вечером у меня была короткая встреча с Дивайтом в «Светлячке». Я объяснила, что он мне действительно нравится, но сердце мое отдано Мориану. Он сделался мрачнее бури в горах Джерол, но лишь глубоко вздохнул и удалился с достоинством. О, я хочу надеяться, что с ним все будет в порядке!

Потому что, каюсь, я больше тревожусь за Мориана. Эксперименты, над которыми он работает вместе с Дивайтом, достигли той наивысшей точки, когда Мориан вот-вот откроет врата и отправится прямиком в Обливион. Он говорит, что собирается в мир Азуры, Лунную Тень, что, по его словам, относительно безопасно. Безопасно! Меня колотит сильнее, чем скриба на сковородке. Страстно желаю увидеться с ним до отбытия, но Мориан говорит, что должен сконцентрироваться на подготовке к ритуалу и не может ни на что более отвлекаться.

Он прислал мне через Сейф-иджа записку, в которой сообщил, что я должна заменить его как представителя Университета на официальном обеде, который дает потентат в честь прибытия нового посла Орсиниума. Он, должно быть, действительно очень занят, раз пропускает такое событие, потому что, как мне известно, он очень хотел пойти. Ладно, полагаю, так даже лучше для моего проекта — буду работать и работать, работа отвлечет меня от переживаний!

У новой провинции пока еще нет своего посольства, поэтому шатры, в которых подали обед, расставили — по распоряжению потентата — у подножия Башни Белого Золота. Из уважения к послу Туггику вся утварь в шатрах, специально для приема доставленная из Ротгара, была подлинно орочьего происхождения. Пользуясь этим обстоятельством, я под нескончаемый поток речей писала заметки в своем дневнике.

Удивительно, что такой грубый народ, как орки, оказывается, способен придумывать и создавать изысканные вещи! Конечно, всему Тамриэлю они известны как прекрасные оружейники, но я всегда полагала, что слава эта пошла от их великой силы, а не мастерства. Но одного взгляда на их оружие и броню мне хватило, чтобы понять ошибочность былых своих суждений. Они не станут выбивать на металле орнамент или приделывать лишние украшения; их творения даже проще и утилитарнее, чем нордские, но при этом смотрятся абсолютно пропорциональными, идеально симметричными, гармонично сочетающимися друг с другом. Орочий меч может быть грозным оружием; только полюбуйтесь, как стремительный взмах клинка уравновешивается массивной, но при этом изящной рукояткой, которая сидит словно влитая в руке владельца — расслабленного и уверенного в себе.

Чуть позже я, к огромному своему удовольствию, встретила знакомую — леди Опель, нашего архимагистра, которая тепло меня поприветствовала. Под вино из Западного вельда и эйдарский сыр расспрашивала она меня о моих сердечных делах с двумя именитыми магами. Я рассказала, что натворила, как мне самой ясно, ужасную пропасть ошибок, а она утешала меня словами, что все кончится хорошо. Она сказала, что очень давно знакома с Морианом и что он по-настоящему ранимый человек, прячущийся под маской стариковской сумасбродности. Она очень рада, что ему удалось найти родственную душу в моем лице, умную и способную удержать его от затворничества в стенах лаборатории.

Но именно это с ним сейчас и происходит, что меня очень беспокоит. Думаю, стоит пойти поговорить еще раз с Сейф-иджем — быть может, он поможет мне повидаться с Морианом до его отбытия.