Старинные свитки двемеров II
Семечко
Крошечная деревушка Лорик была тихим и мирным селением двемеров, приютившимся среди однообразных серо-коричневых дюн и камней Деджасита. Во всем Лорике не нашлось бы и травинки, хотя кое-где в деревне можно было увидеть почерневшие останки давно погибших деревьев. Приехавшая с последним караваном Камдида в тоске смотрела на свой новый дом. Она привыкла к лесам севера, где жила семья ее отца. Здесь же совсем не было тени и очень мало воды. Только огромное, открытое небо над головой. Земля казалась мертвой.
Семья ее матери радушно приняла Камдиду и ее младшего брата Невита. К сиротам относились очень хорошо, но девочка чувствовала себя одиноко в чужой деревне. Так продолжалось до тех пор, пока она не познакомилась со старой аргонианкой, работавшей на водяной фабрике. В ее лице Камдида нашла настоящего друга. Женщину звали Сигерт, и она рассказала, что ее семья жила здесь за много столетий до появления двемеров и что тогда в этом месте рос огромный и прекрасный лес.
«А почему погибли деревья?» — спросила Камдида.
«Когда на этой земле жили только аргониане, мы никогда не рубили деревья, потому что не нуждаемся в топливе и таких материалах для строительства, как вы. Когда появились двемеры, мы позволяли им использовать растения для своих нужд, только следили, чтобы они никогда не трогали хисты, потому что они были священны для нас и для этой земли. Многие годы мы жили мирно. Не было ни ссор, ни споров».
«И что произошло?»
«Кто-то из ваших ученых открыл, что если очистить сок определенных деревьев, залить его в форму и высушить, можно получить эластичные и упругие доспехи, которые они назвали смоляными, — ответила Сигерт. — У большинства здешних деревьев сока почти не было, но хисты — другое дело. Они-то просто блестели от сока, и в душах двемерских торговцев проснулась жадность. Они наняли дровосека по имени Джунин, чтобы он срубил священные деревья ради выгоды».
Старая аргонианка поглядела на пыльную землю и вздохнула: «Конечно же, мы, аргониане, яростно возражали. Это был наш дом, а если хисты умирают, они никогда не вырастают вновь. Торговцы передумали, но Джунин решил взяться за дело на свой страх и риск и сломить наше сопротивление. В один ужасный кровавый день он доказал, что его искусство владения топором применимо не только к деревьям, но и к людям. Он разрубал на части всех аргониан, которые попадались ему на пути. Двемеры Лорика закрыли свои двери и заткнули уши, чтобы не слышать предсмертных криков».
«Ужасно», — выдохнула Камдида.
«Это трудно объяснить, — продолжала Сигерт, — но смерть наших людей была для нас и вполовину не так ужасна, как гибель деревьев. Ты должна понять, что для моего народа хисты — это то, откуда мы пришли и куда отправимся. Уничтожение наших тел ничего не значит для нас, а вот уничтожив наши деревья, вы губите нас навеки. Когда Джунин поднял свой топор на хисты, он убил эту землю. Пропала вода, погибли животные, и вся та жизнь, которую поддерживали деревья, превратилась в пыль».
«Но почему вы все еще здесь? — спросила Камдида. — Почему вы не уезжаете?»
«Мы оказались в ловушке. Я одна из последних в моем гибнущем роде. Немногие из нас оказались достаточно сильны, чтобы покинуть рощи наших предков, и сейчас, возможно, только запах воздуха Лорика поддерживает в нас жизнь. Пройдет совсем немного времени, и мы исчезнем окончательно».
Камдида почувствовала, что ее глаза наполняются слезами: «Тогда я останусь одна в этом ужасном месте, где нет ни деревьев, ни друзей».
«У нас, аргониан, есть выражение, — сказала Сигерт с грустной улыбкой и взяла Камдиду за руку. — Мы говорим, что нет лучше почвы для семени, чем наше сердце».
Камдида посмотрела на свою ладонь и увидела, что Сигерт дала ей крошечный черный шарик. Это было семечко. «Оно выглядит мертвым».
«Оно может вырасти только в одном месте во всем Лорике, — сказала старая аргонианка. — У старого дома в холмах за деревней. Я не могу пойти туда сама, потому что владелец дома убьет меня, если увидит, а я, как и весь мой народ, теперь слишком слаба, чтобы защищаться. Но ты можешь добраться туда и посадить зернышко».
«И что тогда будет? — спросила Камдида. — Хисты вернутся?»
«Нет. Но вернется некая часть их силы».
В ту ночь Камдида тайком вышла из дома и пошла в холмы. Она знала дом, о котором говорила Сигерт. Ее тетя и дядя говорили ей, чтобы она даже близко к нему не подходила. Как только она приблизилась к дому, на пороге появился старый, но крепко сбитый человек с топором на плече.
«Что ты тут делаешь, девочка? — сердито спросил он. — В темноте я чуть не принял тебя за человека-ящера».
«Я заблудилась. Я пытаюсь добраться до Лорика».
«Тогда ступай своей дорогой».
«А не могли бы вы одолжить мне свечу? — жалобно попросила она. — Я давно хожу кругами и боюсь, что без света опять вернусь сюда же».
Старик заворчал и ушел в дом. А Камдида быстро выкопала ямку в сухой пыли и закопала зернышко как можно глубже. Тут хозяин дома вернулся с зажженной свечой.
«Да смотри, больше не появляйся здесь, — прорычал он. — А не то я тебя пополам разрублю».
Он вернулся в дом. А на следующее утро, проснувшись и отворив дверь, он обнаружил, что из дома невозможно выйти из-за огромного дерева. Он схватил свой топор и начал рубить дерево, но у него ничего не вышло. Он попробовал рубить сбоку, но раны, которые он наносил дереву, тут же закрывались. Тогда он попробовал рубить сверху, но дерево стояло нерушимо.
Спустя много времени кто-то обнаружил истощенное тело старого Джунина, лежащее перед открытой дверью его дома, в руках он все еще сжимал разбитый, тупой топор. Никто не знал, что он пытался разрубить, но ходили слухи о том, что на топоре был засохший сок хиста.
Вскоре после этого из сухой пыльной земли деревни показались маленькие пустынные цветы. Хисты не вернулись, но в сумерках на улицах бывают заметны тени погибших деревьев.
Ancient Scrolls of the Dwemer II
The Seed
The hamlet village of Lorikh was a quiet, peaceful Dwemer community nestled in the grey and tan dunes and boulders of the Dejasyte. No vegetation of any kind grew in Lorikh, though there were blackened vestiges of long-dead trees scattered throughout the town. Arriving by caravan, Kamdida looked at her new home with despair. She was used to the forestland of the north, where her father's family had hailed from. Here there was no shade, little water, and a great open sky. The land looked dead.
Her mother's family took Kamdida and her younger brother Nevith in, and they were very kind to the orphans, but she felt lonely in the alien village. It was not until she met an old Argonian woman who worked at the water factory that Kamdida found a friend. Her name was Sigerthe, and she said that her family had lived in Lorikh centuries before the Dwemer arrived, when it was a great and beauteous forest.
"Why did the trees die?" asked Kamdida.
"When there were Argonians only in this land, we never cut trees, for we had no need for fuel or wooden structures such as you possess. When the Dwemer came, we allowed them to use the plants as they needed them, provided they never touched the Hist, which were sacred to us and to the land. For many years, we lived peaceably. No one wanted for anything."
"What happened?"
"Some of your scientists discovered that by distilling a certain tree sap, molding it, and drying it, they could create a resilient kind of armor called resin," said Sigerthe. "Most of the trees that grew here had very thin ichor in their branches, but not the Hist. Many of them fairly glistened with sap, which made the Dwemer merchants greedy. They hired a woodsman named Juhnin to start clearing the sacred arbors for profit."
The old Argonian woman looked to the dusty ground and sighed. "Of course, the Argonians cried out against it. It was our home, and the Hist, once gone, would never return. The merchants reconsidered, but Juhnin took it on his own to break our spirit. He proved one terrible, bloody day that his prodigious skill with the axe could be used against people as well as trees. Any Argonian who stood in his way was hewn asunder. The Dwemer people of Lorikh closed their doors and their ears to the cries of murder."
"Horrible," gasped Kamdida.
"It is difficult to explain," said Sigerthe, "but the deaths of our living ones was not nearly as horrible to us as the death of our trees. You must understand that to my people, the Hist are where we come from and where we are going. Destroying our bodies is nothing. Destroying our trees annihilates us utterly. When Juhnin turned his axe on the Hist, he killed the land. The water disappeared, the animals died, and all the other life that the trees nourished crumbled and dried to dust."
"Then why are you still here?" asked Kamdida. "Why didn't you leave?"
"We are trapped. I am one of the last of a dying people. Few of us are strong enough to live away from our ancestral groves, and sometimes, even now, there is a perfume in the air of Lorikh that gives us life. It will not be long until we are all gone."
Kamdida felt tears welling up in her eyes. "Then I will be alone in this horrible place with no trees and no friends."
"We Argonians have an expression," said Sigerthe with a sad smile, taking Kamdida's hand. "The best soil for a seed is found in your heart."
Kamdida looked into the palm of her hand and saw that Sigerthe had given her a small black pellet. It was a seed. "It looks dead."
"It can only grow in one place in all Lorikh," said the old Argonian. "Outside an old cottage in the hills outside town. I cannot go there, for the owner would kill me on sight. Like all my people, I am too frail to defend myself now, but you can go there and plant the seed."
"What will happen?" asked Kamdida. "Will the Hist return?"
"No, but some part of their power will."
That night, Kamdida stole from her house and into the hills. She knew the cottage Sigerthe had mentioned. As she approached it, the door opened and an old but powerfully built man appeared with a mighty axe slung over his shoulder.
"What are you doing here, child?" he demanded. "In the dark, I almost took you to be a lizard-man."
"I've lost my way in the dark. I'm trying to get back to Lorikh."
"Be on your way then."
"Do you have a candle I might have?" she asked piteously. "I've been walking in circles, and I'm afraid I'll only return back here without light."
The old man grumbled and walked into his house. Quickly, Kamdida dug a hole in the dry dirt and buried the seed as deeply as she could. He returned with a lit candle.
"See to it you don't come back here," he growled, "or I'll chop you in half."
He returned to his house. The next morning, when he awoke and opened the door, he found that his cottage was entirely sealed within an enormous tree. He picked up his axe and delivered blow and after blow to the wood, but he could never break through. He tried side chops, but the wood healed itself. He tried an upper chop, but the wood sealed.
Much time went by before someone discovered old Juhnin's emaciated body lying in front of his open door, still holding his blunted, broken axe. What he'd been chopping with it was a mystery, but the rumor spread that Hist sap was found on the blade.
Shortly thereafter, small flowers began pushing up through the town's dry dirt. The Hist did not return, but at twilight the shadows of great trees would fill the streets.
