Неопровержимый свидетель, часть 1
Энрик Милрес
Мне довелось повидать графинь и куртизанок, императриц и ведьм, ярых воительниц и поборниц мира, но мне никогда не приходилось встречать женщину, подобную Матери Ночи. И я никогда не встречу ее снова.
Я писатель и поэт, не снискавший громкой славы. Если я назову свое имя, вы можете узнать его, но я не удивлюсь, если это не так. До недавних времен я проживал в городе Сентинель на побережье Хаммерфелла и водил дружбу со многими артистами, художниками, декораторами и писателями. Я и подумать не мог, что когда-нибудь я буду безошибочно распознавать убийц по их легкой поступи, а уж тем более буду водить знакомство с их королевой, Кровавым Цветком, Леди Смертью и Матерью Ночи.
Конечно, я слышал о ней.
Несколько лет назад мне повезло встретиться с Пелларном Асси, уважаемым ученым, который приезжал в Хаммерфелл, чтобы провести исследования для своей книги об ордене Диагны. Его труд «Братья Тьмы» вместе с книгой «Огонь и тьма: братства смерти» Инира Горминга считаются каноническими трудами об орденах наемных убийц Тамриэля. К счастью, сам Горминг тоже находился в Сентинеле, и мне повезло встретиться с ними обоими в мрачном притоне скумы в затхлых городских трущобах. Мы курили и говорили о Темном Братстве, Мораг Тонг и Матери Ночи.
Не оспаривая возможности того, что Мать Ночи может быть бессмертной или по крайней мере очень долго живущей, Асси считает, что, вероятнее всего, разные женщины — или даже мужчины — в течение столетий занимали этот почетный пост. Он утверждал, что говорить, что есть только одна Мать Ночи, — не логичнее, чем утверждать, что есть только один король Сентинеля.
Горминг же считает, что Матери Ночи никогда не было — по крайней мере, в человеческом облике. Мать Ночи — это сама Мефала, которую Братство считает второй после Ситиса.
«Я не думаю, что мы сможем узнать это наверняка», — дипломатично заметил я.
«Однозначно можем, — прошептал Горминг, оскалившись. — Поговори с тем парнем в плаще, что сидит в углу».
До этого я и не замечал того человека, который одиноко сидел, скрывая лицо под капюшоном. Он будто не выделялся на фоне грубых камней и грязного пола. Повернувшись к Иниру, я спросил его, почему этот человек должен знать о Матери Ночи.
«Он из Темного Братства, — прошептал Пелларн Асси. — Это ясно как день. Даже и не вздумай заговорить с ним о ней».
Мы переключились на другие вопросы, касающиеся Мораг Тонг и Братства, но я не мог забыть того одинокого человека, взгляд которого был устремлен в никуда и ощущался всюду, человека, сидящего в углу грязной комнаты с клубами дыма от скумы, плавающими вокруг него, подобно призракам. Когда я увидел его на улицах Сентинеля несколько недель спустя, то пошел за ним.
Да, я пошел за ним. Читатель может спросить меня: «Зачем? Как?» Я не виню вас в этом.
«Как?» — это вопрос того, насколько хорошо вы знаете свой город, вернее, знаете ли его так хорошо, как его знаю я. Я не вор и не умею ходить тихо, но я знаю улицы и переулки Сентинеля как свои пять пальцев, ведь я жил в нем годами. Я знаю, какие мосты скрипят, какие здания отбрасывают длинные тени, интервалы между переливами птичьего пения, разливающегося вечерами над городом. Относительно легко я следовал за темным братом, оставаясь вне поля его зрения и слуха.
Ответить на «Зачем?» еще проще. Меня вело врожденное любопытство писателя. Когда я вижу нечто странное или необычное, я наблюдаю за ним. Это мое проклятие.
Я следил за человеком в капюшоне. Мы углубились в город и шли по переулкам — таким узким, что между домами нельзя было найти даже щелку, — мимо старых покосившихся заборов, и вдруг каким-то чудом мы оказались в месте, где до этого я никогда не был. Маленькое кладбище с дюжиной старых полуразвалившихся деревянных надгробий. У окружающих домов окна на эту сторону не выходили, и, похоже, никто не знал о существовании этого маленького некрополя.
Никто, кроме шестерых мужчин и одной женщины, стоявших там. И меня.
Женщина сразу увидела меня и жестом позвала подойти поближе. Я мог бы убежать, но… не мог. Я узнал о тайне здесь, в родном Сентинеле, и теперь я не мог уйти.
Она знала мое имя и произнесла его с мягкой улыбкой. Мать Ночи была небольшой старой женщиной с пушистыми седыми волосами, щеками, сморщенными как печеное яблоко, и добрыми глазами, голубыми как Илиакский залив. Она нежно взяла меня за руку, мы уселись среди могил и заговорили об убийстве.
Она не всегда находилась в Хаммерфелле и не всегда доступна для встреч, но, похоже, с радостью общается с заказчиками.
«Я пришел не для того, чтобы нанять Братство», — сказал я уважительно.
«А тогда зачем же?» — спросила Мать Ночи, пристально глядя на меня.
Я ответил, что хотел узнать о ней. Я не ожидал получить ответ, но она стала рассказывать.
Sacred Witness, Part 1
By Enric Milres
I have met countesses and courtesans, empresses and witches, ladies of war and slatterns of peace, but I have never met a woman like the Night Mother. And I never will again.
I am a writer, a poet of some small renown. If I told you my name, you may have heard of me, but very likely, not. For decades until very recently, I had adopted the city of Sentinel on the coast of Hammerfell as my home, and kept the company of other artists, painters, tapestrists, and writers. No one I knew would have known an assassin by sight, least of all the queen of them, the Blood Flower, the Lady Death, the Night Mother.
Not that I had not heard of her.
Some years ago, I had the good fortune of meeting Pelarne Assi, a respected scholar, who had come to Hammerfell to do research for a book about the Order of Diagna. His essay, "The Brothers of Darkness," together with Ynir Gorming's "Fire and Darkness: The Brotherhoods of Death," are considered to be the canon tomes on the subject of Tamriel's orders of assassins. By luck, Gorming himself was also in Sentinel, and I was privileged to sit with the two in a dark skooma den in the musty slums of the city, as we smoked and talked about the Dark Brotherhood, the Morag Tong, and the Night Mother.
While not disputing the possibility that the Night Mother may be immortal or at least very long-lived, Assi thought it most likely that several women—and perhaps some men—throughout the ages had assumed the honorary title. It was no more logical to say there was only one Night Mother, he asserted, than to say there was only one King of Sentinel.
Gorming argued that there never was a Night Mother, at least no human one. The Night Mother was Mephala herself, whom the Brotherhood revered second only to Sithis.
"I don't suppose there's any way of knowing for certain," I said, in a note of diplomacy.
"Certainly there is," whispered Gorming with a grin. "You could talk to that cloaked fellow in the corner."
I had not noticed the man before, who sat by himself, eyes hidden by his cloak, seemingly as much a part of the dingy place as the rough stone and unswept floor. Turning back to Ynir, I asked him why that man would know about the Night Mother.
"He's a Dark Brother," hissed Pellarne Assi. "That's as plain as the moons. Don't even joke about speaking with him about Her."
We moved on to other arguments about the Morag Tong and the Brotherhood, but I never forgot the image of the lone man, looking at nothing and everything, in the corner of the dirty room, with fumes of skooma smoke floating around him like ghosts. When I saw him weeks later on the streets of Sentinel, I followed him.
Yes, I followed him. The reader may reasonably ask "Why" and "How." I don't blame you for that.
"How" was simply a question of knowing my city as well as I do. I'm not a thief, not particularly sure-footed and quiet, but I know the alleys and streets of Sentinel intimately from decades worth of ambling. I know which bridges creak, which buildings cast long irregular shadows, the intervals at which the native birds begin the ululations of their evening songs. With relative ease, I kept pace with the Dark Brother and out of his sight and hearing.
The answer to "Why" is even simpler. I have the natural curiosity of the born writer. When I see a strange new animal, I must observe. It is the writer's curse.
I trailed the cloaked man deeper into the city, down an alleyway so narrow it was scarcely a crack between two tenements, past a crooked fence, and suddenly, miraculously, I was in a place I had never seen before. A little courtyard cemetery, with a dozen old half-rotted wooden tombstones. None of the surrounding buildings had windows that faced it, so no one knew this miniature necropolis existed.
No one, except the six men and one woman standing in it. And me.
The woman saw me immediately, and gestured for me to come closer. I could have run, but—no, I couldn't have. I had pierced a mystery right in my adopted Sentinel, and I could not leave it.
She knew my name, and she said it with a sweet smile. The Night Mother was a little old lady with fluffy white hair, cheeks like wrinkled apples that still carried the flush of youth, friendly eyes, blue as the Iliac Bay. She softly took my arm as we sat down amidst the graves and discussed murder.
She was not always in Hammerfell, not always available for direct assignment, but it seemed she enjoyed actually talking to her clientele.
"I did not come here to hire the Brotherhood," I said respectfully.
"Then why are you here?" the Night Mother asked, her eyes never leaving mine.
I told her I wanted to know about her. I did not expect an answer to that, but she told me.
